«Мальвина» — так нарек меня мой будущий муж с первого взгляда, с первой минуты знакомства. В общем, все по порядку. Родилась я (как выяснилось потом) в неблагополучной семье. Мама (если можно так назвать ее) пила с мужчинами, а я всегда была голодная.

Все, что оставалось на столе, подбирала, вымакивала кусочком хлеба из баночек, часто получала затрещины. Были ли еще кто — сестра или братья — не помню, мне тогда было три года или три с половиной. Помню, что меня тогда научили матерные частушки петь. Ставили на табуретку, и я пела, а они, пьяные мамины мужчины, весело смеялись и давали за это конфетку. А вот в последний раз дали выпить что-то очень горькое (водку), и тут зашли женщины и милиционер. Забрали меня и повезли далеко-далеко. По дороге меня рвало, а тетя чем-то меня поила. Когда приехали (это был детдом), мне намазали голову чем-то вонючим (керосином). У меня было много вшей и гнид. Потом Ирина Александровна — директор детдома — и ее дочь Светик забрали меня к себе домой. Там меня выкупали, расчесали и дали кашу, а я еще просила. Положили на очень белую простыню. А ночью я встала и украла конфетку, затолкала в рот, а фантик спрятала под подушку. Утром я опять ела кашу, и мне разрешили сколько хочешь взять конфет. Это детские воспоминания. А теперь как я попала в сказку.

Утром меня одели во все новое, красивое, да еще подарили куклу. А я не знаю, что с ней делать, ведь у меня никогда их не было. Я очень была худая, ребра торчали, все сокрушались и жалели меня. Когда я, отмытая и приодетая, прильнула к Светику, она заплакала и сказала, что забирает меня к себе в село: «Пусть поживет и наестся досыта, а там видно будет». У меня были большие голубые глаза, белокурая, и звали меня Анна, а не Анька (как звали меня там). На дорогу Ирина Александровна напекла нам пирожков, паровых котлет, всякой всячины и, конечно, дала конфет. Я всю дорогу ела. И вот на рассвете мы приехали. Нас встречал Иван — муж Светика. А теперь о Светлане. Она окончила мединститут, по распределению попала в райцентр, а там в село. Познакомилась с красавцем-механизатором Иваном. Жили с родителями: мама — учитель начальных классов, папа — столяр, занимался пчелами. Оба уже пенсионеры. Сыграли свадьбу. Начали строить свой дом, рядом с родителями. В доме отвели место и для будущих деток, а их все нет и нет. Прошло уже пять лет, а детей все нет. Начали уже подумывать о приемных, да все не решались. Так вот, когда Иван встретил на вокзале и взял меня на руки, я спросила: «Кто ты?» Он тут же сочинил байку: «Я твой папа, а ты моя дочь. Я, когда был в армии, потерял тебя, а вот мы со Светланой теперь тебя нашли. Твоя мама Светлана Владимировна». Сколько было радости у меня на лице, обнимая его. «Спасибо, Ванечка», — прошептала Света. Так состоялось знакомство с моими родителями. А когда приехали домой, там были и бабушка и дедушка, и кот, и Жулька (толстенный щенок). Все радуются, целуют, тискают меня. Я раскраснелась. На голове голубой бант, а я в голубом платье. На шум вышла соседка с Вовкой, и он воскликнул: «Мам, посмотри, какая Мальвина!». — А меня папа нашел. Он сначала меня потерял, а потом нашел. Вот! На второй день я Вовке предложила: «Давай дружить!» На что он ответил: «Вот еще! Не хватало, чтобы я с малявками дружил. Подрасти, тогда и будем дружить». Я каждый день спрашивала у папы с мамой: «Подросла я или нет?» В конце концов, тетя Надя (Вовкина мать) объяснила или уговорила его, чтобы он был как брат — защищал, опекал меня. Он послушался маму. Я чувствовала, что не сразу бабушка меня полюбила, присматривалась. Поначалу вместе лепили вареники, пирожки, и я говорила, что это для папы. А во дворе у них чего только не было: корова (я сначала ее боялась), мухи (пчелы), куры, петух, гуси шипели на меня, собака Жулька — мы с ней сразу подружились. Через день мама, деда, бабушка поехали в город на рынок. Бабушка продавала молоко, сливки, яйца, а мы с мамой покупали платья, туфельки и, главное, много игрушек (посудку, мячи, коляску кукольную) и сказки — я не знала, что это такое. Вечером они мне читали эту книгу. Мне очень понравилось. В знак благодарности, когда все сидели за столом, я залезла на стул и во все горло спела матерные частушки. Никто даже не засмеялся, а деда сказал, что это нехорошие частушки, и запел «Катюшу», и все тоже запели. Это было последнее мое выступление. Зашла соседка (Вовкина мама) спросила: «Что это у вас за хор?» И тоже запела «Ой мороз, мороз», и все подпевали этой песне. Ночью, когда все легли спать, я прибежала к маме с папой, сказала, что тетя, что меня била, стучится ко мне в окно. А это была ветка абрикосы. С тех пор я спала у них в комнате. Папа сказал, что я его посадила на голодный паек. Я этого не поняла. Папа уходил на работу, а мама была в отпуске, и мы с ней много работали на огороде. Я вырвала много моркови, думала, что это трава. А с бабушкой разучивали буквы и цифры. Бабушка хвалила меня, гладила по голове и сказала, что меня обратно не отвезут. И вот еще что. Вовкины друзья сказали, что я не похожа на папу, он черный, а я белая. И я решила им доказать, что я папина. Когда бабушка ушла в поле доить корову, а дедушка был у пчел, я слазила в печку, набрала сажи, углей и намазала этим голову. Побежала к папе на работу. Вовка увидел меня и быстро поехал на велосипеде к нему сообщить, что я бегу к нему. Прохожие останавливались в недоумении, спрашивали, что случилось, и сообщили маме. Когда подъехал папа на мотоцикле, мама выскочила из больницы и мы поехали домой. А там уже бабушка ругала дедушку: «Старый пень, ты куда смотрел?» Посадили меня в ванную, долго отмывали с шампунем. Так я пыталась доказать, что я папина дочка. Посовещались всей семьей и решили, что я должна быть в детском коллективе. И меня отвели в детский сад, правда была я там до обеда. Вечером я демонстрировала свои знания. Очень быстро научилась читать и считать. Я этому радовалась и гордилась перед Вовкой. А когда он пошел в школу, я устроила такую истерику, что ему пришлось меня взять с собой и посадить за парту. И я весь урок просидела не шелохнувшись. И еще вспоминаю мой первый счастливый Новый год. Перед этим меня до самого вечера никто не забирал из детсада, сказали, чтобы мою психику не травмировать и душу: они закололи кабана, а мне сказали, что он похудел. Они взяли нового маленького. На следующий день получаем телеграмму от Ирины Александровны (Светиной мамы) — «Встречайте». Я как узнала, что она едет, упала перед мамой на колени, заливаясь слезами: «Не отдавайте меня в детдом, я буду слушаться». Меня еле успокоили. И вот дед с папой привезли елку. А мы с мамой поехали в город покупать подарки. Елку украшали с папой, и он сделал так, что елка стала светиться. Какая это радость. Я в новом платье, на столе чего только нет. Меня поставили на табурет, который дедушка мне сделал, и я читала стихи, а потом тетя Надя принесла «Наполеон». И тут постучал Дед Мороз (папа) и Снегурочка (мама), они раздавали всем подарки. Когда вытащили детское пианино, бабушка сказала: «Дед, придется подсобрать на взрослое пианино». Я тут же предложила: «Пойдем собирать, я помогу». Какой счастливый это был день! 1-ое сентября. Меня всей семьей провожают в школу. Училась я хорошо. И все это время переписывалась с Вовкой, обещал, что на выпускной приедет. Он поступил в летное училище, о котором долго мечтал. Собрались все в зале. Я стою такая нарядная, но очень грустная, — нет моего Володи. И вдруг через весь зал идет Вовка с чемоданом. «Мальвина, я здесь!». Потом я поступила в городе в медучилище и стала фармацевтом. А вскоре меня направили заведующей аптекой, но я никогда не забывала, что сделали для меня настоящие родители. И что было бы со мной, если бы меня не забрал тогда опекунский совет и милиция. Я никогда не вспоминала и не искала ту маму. Мы живем с Вовкой — Владимиром Ивановичем — в мире и согласии, у нас двое детей. А замуж я сама ему предложила. Мы часто ездим к родителям. Побольше бы таких родителей, как мои мама и папа! Прислала Зоя Федоровна, г. Павлоград