Когда я был маленький, свадьбы и всякие другие торжества проходили иначе. Без этих вот голубей. В смысле без птиц. А еще там всегда пели застольные песни. Мне казалось это довольно глупым занятием. Сидят пьяные люди и поют.

Такое ощущение, что все эти оливье, холодцы и прочая суета была как раз для того, чтобы в кульминации все сидели и пели. Особенно глупыми мне казались песни. «Ой, цветет калина в поле у ручья, парня молодого полюбила я». Я не мог понять логической цепочки. Какая взаимосвязь между калиной и парнем, мне была не понятна. Полюбила ли героиня песни парня, если бы калина не цвела? А если бы это была не калина, а , скажем, рябина? Не понятно. Или «Виновата ли я, виновата ли я, виновата ли я что люблю, виновата ли я, что мой голос дрожал…» Не понятно, кого спрашивала героиня песни? И кто ее обвиняет? Особенно не понятно почему эту арию виноватой женщины поют все, включая дядю Валеру и дедушку Ивана Понтелеевича? Тоже самое происходило и с «ромашки спрятались, поникли лютики» без перерыва и причинно-следственной связи переходящее в «зачем вы девушки красивых любите?» . какая связь между лютиками и красивыми не понятно. Но потом, обучаясь в школе, на уроках музыки меня еще более изумляли детские песни про «раз дощечка, два дощечка» и «раз иголка, два иголка». Почему я пою об этих бессмысленных вещах?- думал я. Это было ужасно оскорбительным. Но сегодня я заметил другое. Сегодня нет больше песен таких, какие бы все знали наизусть и пели за столом. Не пишут таких песен. Никаких. И детских тоже почти не пишут. Поэтому в школах, тридцать лет спустя все еще поют про иголки и дощечки, а за столом опять прячутся ромашки и цветет калина. И ничего не меняется.