Произошло это в те времена, когда проезд в автобусе стоил 6 копеек, а я с умным видом работал в Институте Физики СО АН СССР. Советская наука считалась самой передовой в мире. Работа была интересной, связанной с освоением Космоса. Мы имели дело со всякими химическими веществами, в том числе с ядовитыми.
По правилам техники безопасности нам, всем сотрудникам, строго запрещалось принимать пищу на рабочем месте. Дескать, можно только в столовой. Но как же дотерпеть до обеда? Понятно, все брали с собой бутерброды или салаты, и устраивали чаепитие. Так продолжалось много лет.
А наш начальник отвечал за технику безопасности. Поэтому он устраивал нам проверки, для чего неожиданно вбегал в лабораторию и страшно вращал глазами, проверяя, не занимается ли кто-нибудь тут преступным чаепитием. Завлаб был человеком строгим и громогласным на расправу, поэтому мы на всякий случай его боялись. У нас была отработана схема, как быстро спрятать бутерброды и куски сала в ящиках столов. В тот момент, когда дверь открывалась, мы успевали убрать свои торты и делали вид, будто трудолюбиво стараемся во имя науки. Вот такая идиллия. Когда строгий начальник уходил, мы смеялись, доедали пищу и продолжали серьёзно работать. Но вот однажды к нам пришёл работать новичок. Кажется, его звали Борис Моисеевич. Он тоже пил с нами чай, но по своим правилам. Он принёс кипятильник и стал заваривать чай на рабочем месте. Мы сразу заметили, что кипятильник и стакан с кипятком — это не те вещи, которые можно мгновенно спрятать в ящике стола. Однако Борис лишь усмехнулся и ничего не ответил. Конечно, вскоре начальник засёк его. Заскакивает он в лабораторию, вращает глазами, мы все миролюбиво трудимся. В том числе и ошеломлённый Борис Моисеевич. Да, но стакан-то на видном месте, и вода скоро забурлит.
— Это что такое? — взвился наш строгий завлаб, срываясь на дискант.
А мы что? Мы работаем на благо отечественной науки, про стакан ничего не знаем. И сам Борис, опасаясь скорой расправы, тоже ничего не знает, собака. Тогда завлаб набросился на нас всех, справедливо полагая, что преступник находится среди здесь. Конечно, мы огорчились, но Бориса не выдали. Между нами, мы решили, что некрасиво он поступил. Так что невзлюбили его коллективно. А что делать, надо работать вместе. Но справедливость восторжествовала. Наша лаборатория получила новейшее оборудование — ультрацентрифугу. Она могла разгоняться до жуткой скорости в 70 000 оборотов в минуту. Очень сложный агрегат. Мы долго изучали толстую инструкцию, разбирались с разными сортами смазочных масел, учились работать с глубоким вакуумом. Работали тщательно и аккуратно. Малейший дисбаланс или попадание воздуха в камеру могли привести к катастрофе. Мы уже знали, как недавно в лаборатории Новосибирска разорвало центрифугу, даже меньшей мощности. Стальной стакан, вылетев из агрегата, пробил кирпичную стену и убил человека, который шёл по коридору. Поэтому мы соблюдали все меры предосторожности. В общем, мы готовимся делать прорыв в научном мире. Сделали пробные запуски — ура, центрифуга работает! И вот, случилось.
Мы запускаем нашу ультрацентрифугу и опрометчиво не обращаем внимания, что Борис Моисеевич тоже рядом крутится и что-то делает. Ладно, наш агрегат набирает обороты. Мы наблюдаем и немного волнуемся, потому что такая махина — почти как бомба, она может и взорваться. Тут заходит строгий завлаб, а с ним еще важные люди из министерства. Они захотели посмотреть на такое чудо техники, как наша ультрацентрифуга. Всё-таки самая мощная в СССР. Ладно, все глядят, мы проверяем показания приборов. Центрифуга гудит всё напряжённее, набирает обороты. 30 000 оборотов — это уже много! 40 000, 50 000… и в этот момент в лаборатории возникает посторонний звук. Мы всполошились и кинулись проверять, что случилось. Звук тревожно нарастает. Народ стал поддаваться панике. Министры побледнели. Мы лихорадочно ищем источник этого непонятного гула и уже допускаем, что сейчас всё разлетится к чёртовой матери. А звук всё сильнее и выше! Появились какие-то истерические дребезжащие нотки. По нарастанию понятно, что секунды через три-четыре произойдёт что-то ужасное. Первым не выдержал Борис Моисеевич.
— Осколки пойдут на уровне пояса! — закричал он страшным голосом.
Работники министерства вздрогнули, приблизились к обмороку, но не понимали, как спасаться.
— Ложись!! — взвизгнул Борис Моисеевич, кинулся вон из лаборатории и сшиб с ног самого важного министра. Тогда и остальные ломанулись, а в узком проходе куча мала. Жуткое дело. Вы когда-нибудь видели кучу министерских жоп? Нам вот довелось. Да. И вдруг посторонний звук исчез, и лаборантка радостно заявила:
— Борис Моисеевич, ваш чай вскипел!
Оказалось, этот придурок поставил стакан с кипятильником на металлическую полку. Нагреваясь, вода завибрировала и заставила звенеть всю полку. Мы такого звука никогда раньше не слышали и потому перепугались. А ультрацентрифуга работает в штатном режиме и гудит тихонько, как положено. Этого Бориса тут же уволили, а завлаб потом даже извинился за тот случай, когда накричал на нас. Конечно, наш коллектив по доброте душевной простил начальника, и после его ухода продолжил пить чай.
Министры больше к нам не приходили.
©Masterfoto